Я вешала только что постиранные шторы, пахнущие «Альпийской
свежестью». За окном тем временем то и дело проходили люди. Кто – то недоуменно
смотрел на приплясывающую на столе особу в большой мужской футболке. Кто-то
приветливо махал, узнавая меня, а с кем-то я даже успела перекинуться парой
слов через открытое окно. Оно и не мудрено, я же выросла здесь.
Тут мимо проскакало что-то оранжевое. Цвет был
неоново-ядовитый, как на новых куртках железнодорожников, что не могло не
привлечь внимание. «Что-то» остановилось на другом конце улицы, возле
небольшой, почти пересохшей нитки воды, именуемой «Чалыкла», позволив мне
разглядеть в нем маленькую девчушку лет 5 в юбочке солнце-клеш и топике того
самого кислотно-оранжевого цвета. Ее темные и, видимо, длинные волосы были
убраны в высокий пучок, а загар был такой красивый и равномерный, будто солнце
нежно целовало ее кожу, а не неистово впивалось в нее лучами. Девочка залезла в
кабину старого грузовика. Когда-то он был выкрашен голубой краской, но время
его не щадило, и от нее остались лишь ничтожные обрывки. В это чудо российского
автопрома еще я залазила, будучи в ее возрасте. Она потеребила на честном слове
держащееся зеркало заднего вида и через окно вылезла на капот, потому что
лобового стекла уже и след простыл. Ухватившись за боковое зеркало, ребенок
ловко спрыгнул вниз и попытался открыть капот. Она обошла его со всех сторон,
попыталась поддеть его палочкой, даже попрыгала на нем.
Вдруг, словно почувствовав, что за ней наблюдают, она
обернулась в сторону моего дома. Меня как будто током поразило. На меня
смотрели два глаза цвета темного шоколада, почти черные, в которых ясно читался
круговорот мыслей, идей и вопросов, охватывающих ее маленькую головку. На меня
смотрели МОИ глаза.
В голове полароидными снимками проносились картинки из
детства: мы с Людой, убегающие от ее младшей сестры раз в восьмой, наверное,
охота на стрекоз и совместный просмотр «Волшебника Изумрудного города» под
мамины блинчики с Владиком, прятки по всей Рабочей улице, пикники на берегу
тогда еще приличной Чалыклы. Родители заботливо складывали каждому из нас в
рюкзаки всяких вкусностей; для нас это был пир на весь мир. Игра в карты у
кого-нибудь на кухне до глубокой ночи… Ладно-ладно, карты появились в старшей
школе. И велосипеды, велосипеды, велосипеды.
Девчушка бросила грузовик и пошла в мою сторону. А я
смотрела на нее, не отрываясь, и думала, когда эта маленькая девочка разучилась
восхищаться каждой увиденной бабочкой? Разучилась бросаться без оглядки на
помощь всем и вся? Разучилась верить в Деда Мороза и радоваться Дню Рождения?
Разучилась каждый день придумывать что-то новое и не бояться об этом
рассказать? Чего она испугалась? Или кого?.. А может, это я виновата? Загнала
ее в дальний угол, боясь осуждения, непринятия обществом, боясь остаться одной
против целого мира.
Она робко помахала мне, а я улыбнулась и помахала в ответ.
Это была дочка наших соседей. Я просто ее не узнала. Думать забыв про грузовик,
она побежала к песку делать куличики. А я так и не смогла нормально заснуть
этой ночью. Но, может быть, оно и к лучшему? Я ведь получила ответы на все
вопросы и сомнения, терзавшие меня не один месяц.